Свидетели тоски и стона моего...

Свидетели тоски и стона моего,
О рощи темные, уж горьких слов не ждите
И радостную речь из уст моих внемлите!
          Не знаю ничего,
     Чего б желати мне осталось.
     Чем прежде сердце возмущалось
     И утеснялся пленный ум,
     То ныне обратилось в счастье,
     И больше нет уже печальных дум.
          Когда пройдет ненастье,
Освобождается небесный свод от туч,
И солнце подает свой видеть красный луч,-
     Тогда природа ободрится.
Так сердце после дней, в которые крушится,
     Ликует, горести забыв.
     Филиса гордой быть престала,
     Филиса мне "люблю" сказала.
Я верен буду ей, доколе буду жить.
     Отходит в день раз пять от стада,
          Где б я ни был,
     Она весь день там быти рада.
Печется лишь о том, чтоб я ее любил.
     Вспевайте, птички, песни складно,
     Журчите, речки, в берегах,
     Дышите, ветры, здесь прохладно,
     Цветы, цветите на лугах.
  Не докучайте нимфам вы, сатиры,
     Целуйтесь с розами, зефиры,
Престань, о Эхо, ты прекрасного искать,
          Престань о нем стенать!
          Ликуй, ликуй со мною.
     Филиса мне дала венок,
Смотри, в венке моем прекрасный сей цветок1,
Который, в смертных быв, был пленен сам собою.
          Тебе венок сей мил2,
Ты видишь в нем того, кто грудь твою пронзил,
А мне он мил за то, что та его сплетала
          И та мне даровала,
Которая мою свободу отняла,
Но в воздаяние мне сердце отдала.
          Пастушки, я позабываю
          Часы, как я грустил, стеня,
          Опять в свирель свою взыграю,
Опять в своих кругах увидите меня.
          Как солнечны лучи полдневны
          Поспустятся за древеса,
     И прохладятся жарки небеса,
Воспойте песни здесь, но песни не плачевны.
Уже моя свирель забыла томный глас.
          Вспевайте радости и смехи
          И всякие в любви утехи,
          Которы восхищают вас.
Уже нельзя гласить, пастушки, мне иного,
А радости играть свирель моя готова.