Вербованные

ВЕРБОВАННЫЕ 

Крик паровоза ушел в леса.
Поезд продолжил рейс.
Двести четыре стальных колеса
Стукнули в стыки рельс.

И каждый вагон отрабатывал такт:
Москва-Воркута, Москва-Воркута.

Вагонные стекла свет лили,
Но в каждом вагоне люди пошлили.
Пехотный майор приставал к проводнице,
Майорша брюзжала, что здесь ей не спится.

Три парня, конечно, мечтали напиться,
А пышная дама - о жизни в столице.
И все это ело, дышало, неслось,
И всем надоело, и всем не спалось.

И каждый вагон отрабатывал такт:
Москва-Воркута, Москва-Воркута.

А в том бесплацкартном всеобщем вагоне
Лишь в тамбуре можно укрыться от вони.
И в тамбуре стынут сердитые лица,
И всем не сидится, не ждется, не спится -

Когда же окончится их маята?
Москва-Воркута...

Но в каждой душе, размещенной на полке,
Надежда была, про себя, втихомолку:
Что где-нибудь здесь вот, на этой дороге
Есть, кроме разлуки, зимы и тревоги,

Нехитрое счастье. Простая мечта.
Москва-Воркута...

За дальними соснами кончился день.
Наш поезд везет разных людей:
Кому-то потеха, кому-то слеза,
Кому еще ехать, а мне вот - слезать.

А мне вот сегодняшней ночью решать,
Каким будет путь и каков будет шаг,
Какая звезда там взошла вдалеке
И что за синица зажата в руке.




И стоит ли мне из-за этой синицы
Бежать в распрекрасные двери столицы?
Иль лучше шагнуть мне в пустые леса,
Чтоб эту звезду раздобыть в небесах?

Но нет мне ответа. Молчит темнота.
Грохочет дорога Москва-Воркута.

21 августа 1955
ст. Кизема