Церковь в Коломенском

Всё, что мечтала услышать душа
в всплеске колодезном,
вылилось в возгласе: «Как хороша
церковь в Коломенском!» 

Знаешь, любимая, мы — как волхвы:
в поздней обители —
где ещё, в самом охвостье Москвы, —
радость увидели. 

Здравствуй, царевна средь русских церквей,
бронь от обидчиков!
Шумные лица бездушно мертвей
этих кирпичиков. 

Сменой несметных ненастий и вёдр
дышат, как дерево.
Как же ты мог, возвеличенный Пётр,
съехать отселева? 

Пей мою кровушку, пшикай в усы
зелием чёртовым.
То-то ты смладу от божьей красы
зенки отвёртывал. 

Божья краса в суете не видна.
С гари да с ветра я
вижу: стоит над Россией одна
самая светлая. 

Чашу страданий испивши до дна,
пальцем не двигая,
вижу: стоит над Россией одна
самая тихая. 

Кто её строил? Пора далека,
слава растерзана…
Помнишь, любимая, лес да река —
вот она, здесь она. 

В милой пустыне, вдали от людей
нет одиночества.
Светом сочится, зари золотей,
русское зодчество. 

Гибли на плахе, катились на дно,
звали в тоске зарю,
но не умели служить заодно
Богу и Кесарю… 

Стань над рекою, слова лепечи,
руки распахивай.
Сердцу чуть слышно журчат кирпичи
тихостью Баховой. 

Это из злыдни, из смуты седой
прадеды вынесли
диво, созвучное Анне Святой
в любящем Вильнюсе. 

Полные света, стройны и тихи,
чуда глашатаи, —
так вот должны воздвигаться стихи,
книги и статуи. 

…Грустно, любимая. Скоро конец
мукам и поискам.
Примем с отрадою тихий венец —
церковь в Коломенском.