Пастернаку

Твой лоб, как у статуи, бел,
и взорваны брови.
Я весь помещаюсь в тебе,
как Врубель в Рублёве. 

И сетую, слёз не тая,
охаянным эхом,
и плачу, как мальчик, что я
к тебе не приехал. 

И плачу, как мальчик, навзрыд
о зримой утрате,
что ты, у трёх сосен зарыт,
не тронешь тетради. 

Ни в тот и ни в этот приход
мудрец и ребёнок
уже никогда не прочтёт
моих обречённых… 

А ты устремляешься вдаль
и смотришь на ивы,
как девушка и как вода
любим и наивен. 

И меришь, и вяжешь навек
весёлым обетом:
- Не может быть злой человек
хорошим поэтом… 

Я стих твой пешком исходил,
ни капли не косвен,
храня фотоснимок один,
где ты с Маяковским, 

где вдоволь у вас про запас
тревог и попоек.
Смотрю поминутно на вас,
люблю вас обоих. 

О, скажет ли кто, отчего
случается часто:
чей дух от рожденья червон,
тех участь несчастна? 

Ужели проныра и дуб
эпохе угоден,
а мы у друзей на виду
из жизни уходим. 

Уходим о зимней поре,
не кончив похода…
Какая пора на дворе,
какая погода!.. 

Обстала, свистя и слепя,
стеклянная слякоть.
Как холодно нам без тебя
смеяться и плакать.