| |
Графиня, признаюсь, большой беды в том нет,
Что я, ваш павловский поэт,
На взморье с вами не катался,
А скромно в Колпине спасался
От искушения той прелести живой,
Которою непобедимо
Пленил бы душу мне вечернюю порой
И вместе с вами зримый,
Под очарованной луной
Безмолвный берег Монплезира.
Воскреснула б моя покинутая лира.
Но что бы сделалось с душой?
Не знаю! да и рад признаться, что не знаю!
Здесь безопасно я все то воображаю,
Что так прекрасно мне описано от вас:
Как полная луна, в величественный час,
Всемирного успокоенья
Над спящею морской равниною взошла
И в тихом блеске потекла
Среди священного небес уединенья;
С какою прелестью по дремлющим брегам
С тьмою свет ее мешался,
Как он сквозь ветви лип на зелень пробирался
И ярко в темноте светился на корнях,
Как вы на камнях над водою
Сидели трепетный подслушивая шум
Волны дробимыя пред вашею ногою,
И как толпы крылатых дум
Летали в этот час над вашей головою...
Все это вижуя и видеть не боюсь,
И даже в шлюпку к вам сажусь
Неустрашимою мечтою!
И мой беспечно взор летает по волнам:
Любуюсь, как они кругом руля играют;
Как прядуют лучи по зыбким их верхам;
Как звучно веслами гребцы тх расшибают;
Как брызги легкие взлетают жемчугом,
И, в воздухе блеснув, в паденьи угасают!..
О мой приютный уголок!
Сей прелестью в тебе я мирно усладился!
Меня мой Гений спас. Графиня, страшный рок
Неизбежимо бы со мною совершился
В тот час, как изменил неверный вам платок.
Забыв себя, за ним я бросился б в пучину
И утонул. И что ж? теперь бы баш певец
Пугал на дне морском балладами (Удину),
И сонный дядя (Студенец),
Склонивши голову на влажную подушку,
Зевал бы, слушая (Старушку)!
Платок, спасенный мной в подводной глубине,
Надводной прелести не заменил бы мне!
Пускай бы всякий час я мог им любоваться,
Но все бы о земле грустил изподтишка!
Платок ваш очень мил, но сами вы, признаться,
Милее вашего платка.
Но только ль?.. Может быть, подводные народы
(Которые в своей студеной глубине,
Не зная перемен роскошныя природы,
В однообразии, во скуке, и во сне
Туманные проводят годы),
В моих руках увидя ваш платок,
Со всех сторон столпилися в кружок
И стали б моему сокровищу дивиться,
И верно б вздумали сокровище отнять!
А я?.. Чтоб хитростью от силы защититься,
Чтоб шуткой чудаков чешуйчатых занять,
Я вызвал бы их всех играть со мною в жмурки.
Да самому сeбе глаза б и завязал!
Тогда бы для меня платок мой не пропал,
Зато бы все моря мой вызов взбунтовал!
Сплылось бы всё ко мне: из темныя конурки
Морской бы вышел рак, кобенясь, на клешнях;
Явились бы и кит с огромными усами,
И нильский крокодил в узорных чешуях,
И выдра, и мокой, сверкающий зубами,
И каракатица, и устрица с сельдями,
Короче - океан вверх дном!
И начали б они кругом меня резвиться!
И щекотать меня, кто зубом, кто хвостом,
А я (чтобы с моим сокровищем-платком
На миг один не разлучиться,
Чтоб не досталось мне глаза им завязать,
Ни каракатице, ни раку, ни мокою)
Для вида только бы на них махал рукою,
И не ловил бы их, а только что пугал!
И так - теперь легко дойти до заключенья -
Я в жмурки бы играл
До светопредставленья;
И разве только в час всех мертвых воскресенья,
Платок сорвавши с глаз, воскликнул бы:
(поймал!)
Ужасный жребийц сей поэта миновал!
Платок баш странствет по царству Аквилона.
Но знайте, для него не страшен Аквилон, -
И сух и невредим на влаге будет он!
Самим известно вам, поэта Ариона
Услужливый Дельфин донес до берегов,
Хотя грозилася на жизнь певца пучина!
И нынче внук того чудесного дельфина
Лелеет на спине красу земных платков!
Пусть буря бездны колыхает,
Пусть рушит корабли и рвет их паруса,
Вокруг него ее свирепость утихает
И на него из туч сияют небеса
Благотворящей теплотою;
Он скоро пышный Бельт покинет за собою,
И скоро донесут покорные валы
Его до тех краев, где треснули скалы
Перед могущею десницей Геркулеса,
Минует он брега старинного Гадеса,
И - слушайте ж теперь к чему назначил рок
Непостоянный ваш платок! -
Благочестивая красавица-принцесса,
Купаяся на взморье в летний жар,
Его увидит, им пленится,
И ношу милую поднесть прекрасной в дар
Услужливый дельфин в минуту согласится.
Но здесь неясное пред нами объяснится.
Натуралист Бомар
В ученом словаре ученых уверяет,
Что никогда дельфинов не бывает
У петергофских берегов,
И что по этому потерянных платков
Никак не может там ловить спина Дельфина!
И в самом деле это так!
Но знайте: наш Дельфин ведь не Дельфин - башмак!
Тот самый, что в Москве графиня Катерина
Петровна вздумала так важно утопить
При мне в большой придворной луже!
Но что же? Оттого Делифин совсем не хуже,
Что счастие имел он башмаком служить
Ее сиятельству, и что угодно было
Так жестоко играть ей жизнью башмка!
Предназначение судьбы его хранило!
Башмак дельфином стал для вашего платка!
Воротимся ж к платку. Вы слышали, принцесса,
Красавица, у берегов Гадеса,
Купаяся на взморье в летний жар,
Его получит от Делифина;
Красавицу с платком умчит в Алжир корсар;
Продаст ее паше, паша назначит в дар
Для императорова сына!
Сын императоров не варвар, а Герой,
Душой Малек-Адель, учтивей Солимана;
Принцесса же умом другая Роксолана
И точь-в-точь милая Матильда красотой!
Не трудно угадать, чем это все решится!
Принцессой Деев сын пленится;
Принцесса в знак любви отдаст ему платок,
Руки ж ему отдать она не согласится,
Пока не будет им отвергнут лжепорок,
Пока он не крестится,
Не снимет с христиан невольничьих цепей,
И не предстанет ей
Геройской славой озаренный.
Алжирец храбрый наш терять не будет слов:
Он вмиг на все готов -
Крестился, иго снял невольничьих оков
С плененных христиан, и кликнул клич военный:
Платок красавицы ко древку пригвожденный,
Стал гордым знаменем, предшествующим в бой,
И Африка зажглась священную войной:
Египет, Фец, Марок, Стамбул, страны Востока -
Все завоеванно крестившимся вождем,
И пала пред его карающим мечом
Империя порока!
Свершив со славую святой любви завет,
Низринув алтари безумия во пламя
И богу покорив весь масульманский свет,
Спешит герой принесть торжественное знамя,
То есть: (платок), к ногам красавицы своей...
Не трудно угадать развязку!
Перевенчаются, велят созвать гостей;
Подымут пляску;
И счастливой чете
Воскликнут: многие лета!
А наш платок? Платок давно уж в высоте!
Взлетел на небеса и сделался комета,
Первостепенная меж всех земных комет!
Ее влияние преобразует свет!
Настанут нам другие
Благословенны времена!
И будет на земле навек воцарена
Премудрость - а сказать по-гречески:(София).
Теснятся все к тебе во храм,
И все с коленопреклоненьем
Тебе приносит фимиам,
Тебя гремящим славят пеньем;
Я одинок в углу стою,
Как жизнью, полон я тобою,
И жертву тайную мою
Я приношу тебе душою.
—
|
|
А (19)