|
О, дали лунно-талые,
О, темно-снежный путь,
Болит душа усталая
И не дает заснуть.
За чахлыми горошками,
За мертвой резедой
Квадратными окошками
Беседую с луной.
Смиренно дума-странница
Сложила два крыла,
Но не мольбой туманится
Покой ее чела.
“Ты помнишь тиховейные
Те вешние утра,
И как ее кисейная
Тонка была чадра.?
Ты помнишь сребролистую
Из мальвовых полос,
Как ты чадру душистую
Не смел ей снять с волос?
И как тоской измученный,
Так и не знал потом -
Узлом ли были скручены
Они или жгутом?”
- “Молчи, воспоминание,
О грудь моя, не ной!
Она была желаннее
Мне тайной и луной.
За чару ж сребролистую
Тюльпанов на фате
Я сто обеден выстою,
Я изнурюсь в посте!”
- “А знаешь ли, что тут она?”
- “Возможно ль, столько лет?”
- “Гляди - фатой окутана…
Узнал ты узкий след?
Так страстно не разгадана,
В чадре живой, как дым,
Она на волнах ладана
Над куколем твоим”.
- “Она… да только с рожками,
С трясучей бородой -
За чахлыми горошками,
За мертвой резедой…”
—
|
|