| |
Была пора: над трупом фараона,
В том склепе, где хранились мертвецы,
Спокойные, без жалобы и стона,
Сбиралися мемфисские жрецы,
Всю жизнь усопшего без страха разбирали
И приговор над мертвым изрекали.
И новый царь внимал суду жрецов,
Покорствуя правдивому решенью,
И хоронил отца в тиши, с толпой рабов,
Иль пышное ему готовил погребенье, -
И на граните первозданных скал
Народный приговор историк высекал.
Теперь не та пора: пусть нам невмочь страданья,
Погибших извергов судить мы не должны.
Усопшим мир! - нам говорит преданье,
Завет веков, обычай старины.
Религия прощать врагов нас учит -
Молчать, когда нас царь гнетет и мучит.
И мы молчим; нет, больше: между нас
Является поэт, покрытый срамом;
Забыв, что голос музы-бога глас,
Он злу кадит душевным фимиамом,
Он деспота зовет спасителем людей,
В грязь затоптав всю славу прежних дней.
Но пусть его боятся и в могиле,
В ней льстят ему, чтоб только он не встал:
Душа кипит, покорна высшей силе,
Певец на суд веков царя призвал.
Покинь свой гроб! Взгляни на рубежи родные -
Смотри, что в год ты сделал из России!
Вот без конца проходит вереница,
Вся в трауре, отцов, детей, сирот;
Вот плачет мать, одежды рвет вдовица, -
Кто кости их мужей, сынов берет?
За что погибло ты, младое поколенье,
Полно надежд и сил, в безумном ослепленья?
Смотри, наш царь: вот реки слез тяжелых,
Вот море крови чистой, горы - тел.
Не мало ли? А в городах и селах
Вот новый бич: огонь рассвирепел,
Рукой врага зажженный. Стены, зданья -
Всё падает во прах - за что же наказанье?
За что же мирный сын родной земли,
Богат сегодня - завтра бедный нищий.
Все житницы, все домы, корабли
Вдруг потеряв, насущной просит пищи,
Бежит из города, где думал мирно жить,
Которого, о царь, не мог ты защитить.
Считай же, сколько этих городов
Разрушено иль взято у России -
И ск_о_лько доблестных отечества сынов
В плену, изранены, выносят муки злые!…
Картиной этой не доволен ты?
История тебе перевернет листы.
Смотри - вот золото сияет над тобою:
Богатство здесь без счета, без числа;
Владельцы их идут сплошной толпою -
Но золота толпа не принесла
Отчизне в дар, а, зная блага в жизни,
Его сама украла у отчизны.
Здесь всё: и миллион казны твоей,
Последний грош, пожертвованный нищим,
Хлеб ратнику, пособие врачей,
Оружие, одежда… Мы отыщем,
Наверно, лепты здесь самих воров -
Недаром все они слывут за бедняков.
Позор и стыд! грабеж вошел в обычай,
В закон, в обряд, и нагл и явен стал,
И крадут все: путеец и лесничий,
Чиновник, поп, солдат и генерал, -
И девка грязная, любовница министра,
Продажей мест разбогатела быстро.
А кто стоит у трона твоего?
Тебе б советник, правды друг, наскучил, -
Нет, ты искал молчанья одного,
Покорности, - и ряд бездушных чучел,
Холопов чувства, евнухов ума,
Вокруг тебя - и их такая тьма!
И над тобой и над твоей землей
Теперь Европа целая смеется.
И твой позор и стыд земли родной
В потомстве отдаленном отзовется.
И дорог будет примиренья пир -
И за войной нелепой - подлый мир.
Лишь год прошел - и ты забыт, как мебель
И неуклюжий хлам старинных лет,
Венчанный Хлестаков, между царей фельдфебель,
Разбитый и расслабленный атлет -
И ноют в гробе от тоски и злости
Гниющие поруганные кости.
И день придет! - и не один певец,
Но голос всей народной Немезиды
Средь века прогремит вдруг из конца в конец:
“Да будешь проклят ты………”
И в страхе и в стыде, в последний, судный день,
Не выйдет из гробниц развенчанная тень.
—
|
|
А (19)