Мы о любви не говорили с ней…

Мы о любви не говорили с ней,
Она рассказывала мне, как другу, о своей
Минувшей юности печальной.
Я любовался чистотой хрустальной
Ее души, ее сердечной простотой,
Ее очей приветных красотой. 

Я поверял мечты ей молодые,
Стремленья к истине святые
Искавшей, жаждавшей, стремившейся души,
Наброски юные, незрелые мои. 

Жилось ей очень трудно, но она
Не жаловалась. И ясна
Была ее улыбка, точно у ребенка. 

Порой смеялася она так детски-звонко,
Так весело… И мне неведома была
Тень мысли, что в груди ее свила
Уж смерть гнездо
Свое. 

Немноги были наши с нею встречи.
Немногие, простые, дружеские речи… 

Мы с ней не говорили о любви.
Но каждый раз цветы своей души
Она бросала мне, — и сердце было радо
Сиянью милого, ласкающего взгляда,
Теплу ее, родных мне, милых слов. 

Как-будто много светлых голосов,
В речах ее сливаясь, сердцу пели. 

В тот год была тяжелая весна,
И на Неве так долго льды белели. 

Я долго не видал ее. Она была больна,
И тяжело… Но мне о том сказали,
Когда в гробу была уже она. 

Я не бывал в семье у них. Мне рассказали:
В жару она меня все вспоминала. И хотели
Позвать меня… И не успели… 

И милое лицо уже в дыму кадильном
Я увидал… Так молода — и мрак могильный! 

Я был на кладбище у ней.
Над одинокими крестами
Светили звезды меж ветвей.
Весенний шорох тих был меж кустами.
Я был один. В кустах пел соловей. 

И в первый раз я о любви моей
Сказал куда-то ей прощальными словами. 

Мы о любви не говорили с ней.