| |
“Как гибок я! как гнусь я превосходно! -
Сказал младой тростник, с тщеславьем на челе. -
Когда ни захочу, свободно
Склоняюся к земле.
Кто в гибкости со мной осмелится сравниться?
Кто обогнать меня решится?”
- “Я!” - вдруг раздался крик,
И видит наш тростник -
Чудовище глазам его явилось.
“Кто ты? - тростник спросил, тряхнувши головой.
Какое существо решилось
Померяться со мной
И в гибкости со мною потягаться?”
- “Я, - говорит чудовище, - спина,
Которая затем лишь создана,
Чтоб кланяться и до полу сгибаться;
Затем что знаю я,
Что, чем моя порода
Способнее к сгибанью, тем у ней
Почету более, дохода,
И силы, и связей…
Конечно, и меж нами
Такие спины есть,
Которые стоять какими-то шестами
Считают за большую честь;
Но эти спины -
Какие-то дубины,
И им за то на свете нет житья.
Перед такими же, как я,
Ты, о тростник, ничто; в способности согнуться
И думать нечего со мною потянуться.
Притом сгибание твое
Тебе копейки не приносит,
Ну, а мое
Обогащает и возносит!”
Тут понял истину тростник
И головой в смущении поник…
Мораль сей басни такова:
Нам гибкая спина нужней, чем голова.
—
|
|
А (19)