Спутница

В большом платке,
             повязанном наспех
поверх смешной шапчонки с помпонами,
она сидела на жесткой насыпи,
с глазами,
        слез отчаянных полными.
Снижались на рельсы изредка бабочки.
Был шлак под ногами лилов и порист.
Она,
   как и я,
         отстала от бабушки,
когда бомбили немцы наш поезд.
Ее звали Катей.
             Ей было девять,
и я не знал, что с нею мне делать.
Но все сомненья я вскоре отверг -
придется взять под опеку.
Девчонка,
      а все-таки человек.
Нельзя же бросать человека.
Тяжелым гуденьем
          с разрывами слившись,
опять бомбовозы летели вдали.
Я тронул девчонку за локоть:
                     "Слышишь?
Чего расселась?
           Пошли".
Земля была большая,
         а мы были маленькие.
Трудными были по ней шаги.
На Кате -
    с галошами жаркие валенки.
На мне -
      здоровенные сапоги.
Лесами шли,
       пробирались вброд.
Каждая моя нога
прежде, чем сделать шаг вперед,
делала шаг
      внутри сапога.
Я был уверен -
         девчонка нежна,
ахи,
  охи,
     кис-кис.
И думал -
    сразу скиснет она,
а вышло,
    что сам скис.
Буркнул:
    "Дальше я не пойду".
На землю сел у межи.
А она:
     "Да что ты?
          Брось ерунду.
Травы в сапоги подложи.
Кушать хочешь?
    Что же молчишь ты?
Держи консервы.
          Крабовые.
Давай подкрепимся.
          Эх, мальчишки,
все вы - лишь с виду храбрые!"
А вскоре с ней
       по колючей стерне
опять я шагал,
         не горбясь.
Заговорило что-то во мне -
наверно, мужская гордость.
Собрался с духом.
        Держался, как мог.
Боясь обидные слышать слова,
насвистывал даже.
        Из драных сапог
зелеными клочьями лезла трава.
Мы шли и шли,
         забывая про отдых,
мимо воронок,
          пожарищ мимо.
Шаталось небо сорок первого года,-
его подпирали
        столбы дыма.