Элегия («Ты запрещаешь мне себя, мой свет, любить...»)

ЭЛЕГИЯ

Ты запрещаешь мне себя, мой свет, любить,
И тем стараешься ты жизнь мою губить.
Я знаю то, что я люблю тебя напрасно,
Что суетно мое тобою сердце страстно,
Что быть тебе моей запрещено судьбой,
Что мы разделены препятствием с тобой.
Но сердце страстное тех прав не принимает,
Которые один обычай учреждает.
Обычай говорит: престань ты страстен быть,
А сердце говорит: нельзя ее забыть.
Ты в памяти моей летаешь повсеместно,
Нейдет из мысли вон лице твое прелестно;
Воображаются прелестны взоры глаз,
Воспоминаю я тебя по всякий час,
Тобой и сердце я, и мысль мою питаю,
И для себя забав иных не обретаю.
Так можно ль не любить себе мне повелеть?
И сердцу страстному возможно ли не тлеть?
Когда лишь тем тебе я только досаждаю,
Что я нередко здесь тебя, мой свет, видаю,
Я удалюсь сих мест, не буду зреть тебя,
Но буду, и не зря, равно гореть, любя.
Равно прельщатися тобою, свет мой, буду,
И страсть питав, по смерть тебя не позабуду;
И, только тем, что я с тобою разлучусь,
Еще несноснее, драгая, огорчусь.
Теперь хоть зрением единым веселюся,
А разлучась с тобой, я и того лишуся.
Всечасно буду я, не зря тебя, страдать,
Всеместно буду я там плакать и рыдать.
Нигде не будет мне малейшего покою,
Я буду мучиться прелютою тоскою,
Я стану от тоски места переменять,
И буду жизнь хотеть я сам свою отнять;
И если слух дойдет к тебе о том, как стражду
И тщетно я тоске своей отрады жажду,
Что мучусь, не живу, что век мой цепь лишь бед,
Что я скучаю всем, и тягостен мне свет;
И что моей тоски одна лишь ты причиной,
И будешь, может быть, и жизни мне кончиной;
И что терзаешь ты без жалости того,
Кому миляе ты и жизни, и всего, —
Хоть пожалей меня тогда ты, дорогая,
И дай мне знать о том, что тужишь ты, терзая.
Ищи своих утех, не возмущу тебя:
Я удалюсь отсель и погублю себя.
Мне слабости своей скрывати невозможно,
И коль исполнишь то, так удалиться должно.
Я удалюсь отсель, тебя чтоб не видать,
А разлучась с тобой, я буду век страдать.