Лошадей двадцать тысяч...

Александру Назаренко и экипажу 
теплохода «Шота Руставели»
Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты -
И хрипят табуны, стервенея, внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.

И команды короткие, злые
Быстрый ветер уносит во тьму:
«Кранцы за борт!», «Отдать носовые!»
И - «Буксир, подработать корму!»

Капитан, чуть улыбаясь, -
Молвил только: «Молодцы», -
Тем, кто с сушей расставаясь,
Не хотел рубить концы.

Только снова назад обращаются взоры -
Цепко держит земля, всё и так и не так:
Почему слишком долго не сходятся створы,
Почему слишком часто мигает маяк?!

Всё в порядке, конец всем вопросам.
Кроме вахтенных, все - отдыхать!
Но пустуют каюты - матросам
К той свободе ещё привыкать.

Капитан, чуть улыбаясь:
Всё, мол, верно - молодцы!
От земли освобождаясь,
Нелегко рубить концы.

Переход - двадцать дней, - рассыхаются шлюпки,
Нынче утром последний отстал альбатрос...
Хоть бы - шторм! Или лучше - чтоб в радиорубке
Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.

Так и есть: трое - месяц в корыте,
Яхту вдребезги кит размотал...
Так за что вы нас благодарите -
Вам спасибо за этот аврал!

Капитан, чуть улыбаясь,
Молвил тихо: «Молодцы!»
Тем, кто с жизнью расставаясь,
Не хотел рубить концы.

И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,
И еще чёрта в ступе и бог знает что,
И красивейший в мире фиорд Милфорд-Саунд -
Всё, куда я ногой не ступал, но зато -

Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите запись мою, -
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою.

Скажет мастер, улыбаясь,
Мне и песне: «Молодцы!»
Так, на суше оставаясь,
Я везде креплю концы.

И опять продвигается, словно на ринге,
По воде осторожная тень корабля.
В напряженьи матросы, ослаблены шпринги...
Руль полборта налево - и в прошлом земля!