Эстафета

Всадник скрылся в пшенице
Возле низких ракит,
Только шапка, как птица,
Над пшеницей летит. 

И погоня от брода
По летящей, по ней,
Бьёт, не спешившись, с ходу,
С запалённых коней. 

Как сквозь дымку всё это,
Как во сне оживёт:
Степь Задонская. Лето.
Восемнадцатый год. 

И высокий, сутулый,
С тёмной мукой в глазах,
Навзничь брошенный пулей,
Неизвестный казак. 

С боязливою лаской —
Чувством тёплым одним —
Два дружка, два подпаска
Наклонились над ним. 

Смерть его распростёрла,
Словно крест, у межи,
Кровь толчками из горла
С тихим свистом бежит; 

И не слышно ни слова,
И дыхания нет,
Лишь из пальцев лиловых
Чайкой рвётся пакет. 

А куда его надо
И кому передать?
Не случилось ребятам
Научиться читать. 

Но сияние алой
На папахе звезды
Больше слов рассказало
Пастухам молодым. 

И, дорогу срезая
По широкой кривой,
Старший, набок сползая,
Поскакал к Таловой. 

Там за волю сражаться,
Как своих сыновей,
Вёл полки богучарцев
Василенко Матвей. 

Ой вы, дальние дали,
Ветра вольного гик!
…А второго пытали
Лютой пыткой враги. 

Рыжий сотник глумился:
«Что ж ты, милый, молчишь?
Где товарищ твой скрылся?
Не видал, говоришь?» 

И нагайка, змеёю
Завиваясь к концу,
Била, бешено воя,
По глазам, по лицу… 

И ни слова, ни знака.
Сотник вскинул клинок:
«Что же, скажешь, собака?»
Но молчал паренёк. 

Словно в поле ромашка
Под свистящей косой,
Пал он, срезанный шашкой,
Непокрытый, босой… 

Гей вы, степи, далече
Ваш дымится восход!
Смертною пулею мечен
Восемнадцатый год. 

Таловая и Лиски,
Воронцовка, Бахмут!
Поимённые списки
Павших не перечтут. 

Но об этом подпаске
Есть: «Погиб за народ
Васька Савинков. Ваське
Шёл пятнадцатый год».