Уверенность

Всё, что смог доныне уберечь я,
Проходя по наливным садам,
Навсегда лишённым красноречья,
Самым дорогим не передам; 

Самым близким — рослым и упорным,
Меж которых поднимался сам,
Вкруг растущим — кровным и некровным,
Неизменным братьям и друзьям. 

Я не передам им это право —
Поднимать полотнища зари,
Ясно понимать леса и травы,
Запросто с ветрами говорить. 

Если б я родился с ясным словом,
Я бы рассказал им, я бы спел,
Как в лесу над омутом лиловым
В наши вёсны соловей гремел,
Что он говорил нам, бестолковым,
Жадным до любви и молодым… 

Вереск цвёл над омутом лиловым,
И туман стоял сухой, как дым.
Думал — песню лучшую, любую,
Только рот открою, — запою.
Мне тогда казалось, что стою я
Ближе всех по крови к соловью. 

Мне тогда казалось, что, не кончив
Песню золотую до конца,
Я другую заиграю — звонче
И сильней пернатого певца. 

Но она ушла, повадка птичья…
Или вовсе не было её?
О, каким тупым косноязычьем
Горло перетянуто моё. 

Запоёшь — забьётся в смертном круге,
Как слепая лошадь в чигире,
Песня, моя горькая подруга, —
Ни сверкать ей нечем, ни гореть. 

И за всё, что в сумраке долинном
Грезилось когда-то сгоряча,
Смог я только горлом петушиным
Чьё-то утро раннее встречать. 

Но и это поднимало радость.
Но и это утверждало, что
Где-то между нами затерялась
Слава песни, ставшая мечтой. 

Если же, рождённые немыми,
Поднялись над немотой своей,
Значит, между нами, молодыми,
Настоящий зреет соловей.