Сорока

Снова дует ветер окаянный,
Тучи — потолком над головой.
Коренастый, низкий, деревянный
Город пахнет солью и смолой. 

Я бы тут весь год, скрипя, крутился,
Если б был построен ветряком,
Я бы тут навеки поселился,
Если бы родился моряком. 

Но моя родня — ручьи да ивы,
И зачем — не разобрать вовек —
Я живу у хмурого залива —
Смирный, сухопутный человек. 

Вот хожу по берегу и мокну,
А конца приливу нет и нет…
Он вчера подкинул мне под окна
Ялика обглоданный скелет. 

Долго он, ворча, его ворочал,
Будто мне доказывал в упор:
Будет, мол, с тобой ещё короче
И определённей разговор! 

Ну-ка, сунься! Выплыви, попробуй!
Тихая квартира — донный ил… 

…Сохнет на колу рыбачья роба —
Кто-то на ночь в море уходил. 

А прилив гудит, валы качая,
Прыгает, отскакивает вспять…
Я ему пока не отвечаю,
Только мне не долго осерчать! 

Вот возьму и плюну на угрозы:
Утопать — так хоть на глубине!
Русские упрямые матросы,
Верно, были и в моей родне. 

А иначе по какой причине, —
Воду невесёлую спрошу, —
Вроде жениха, по синей тине
Я кругом да около брожу? 

Посмотрю на злую моря морду,
Поскулю тихонько про себя:
— Может, я к тебе  привыкну, чёрту,
Что я буду делать без тебя?