Разведчик

Он оседал. Дыханье под усами
В оскале рта рвалось, проклокотав…
Он трое суток уходил лесами,
Ищеек финских в доску измотав, 

И здесь — упал. На солнце — золотая
Сосна стояла. Рядом. В трёх шагах.
Горячим ртом морозный снег глотая,
Он к ней подполз рывками, на локтях. 

К её коре сухой, по-лисьи рыжей,
Щекой прижался, бледен, полужив.
Потом он сел и на сугробе лыжи
Перед собой крест-накрест положил 

И два тяжёлых диска автоматных
На них пристроил. И закрыл глаза.
И белый наст в зелёных зыбких пятнах
Пополз сквозь тьму, в беспамятство скользя. 

Заснуть, заснуть… Ценою жизни целой
Купить минуту сна!.. Но он поднял
Замёрзшим пальцем веко и в прицеле
Увидел в глубину пространство дня; 

И в нём — себя, бегущего лесами, —
Нет, не от смерти, нет!.. Но если смерть, —
Он вновь непримиримыми глазами
До смерти будет ей в лицо смотреть… 

А там, в снегу, бежит, петляет лыжня,
И ясный день так солнечен и тих,
Что как-то вдруг непоправимо лишне
Враги мелькнули в соснах золотых. 

О, у него терпения хватило,
Он выждал их и подпустил в упор,
И автомата яростная сила
Вступила с целой полусотней в спор. 

Он не спешил. Отрывисто и скупо
Свистел свинец его очередей.
И падали в халатах белых трупы,
Похожие на птиц и на людей. 

Его убили выстрелом в затылок.
И ночь прошла. У раненой сосны
Он так лежал, как будто видел сны,
И ясная заря над ним всходила. 

Вкруг головы, сугробы прожигая,
Горел в снегу кровавый ореол.
Он вольный день встречал и, как орёл,
Глядел на солнце. Прямо. Не мигая.