Тобой - волненье чёрное волос и тюфяка…

Тобой - волненье чёрное волос и тюфяка,
и духота, и тень, и мгла, гноящая века, 

постели скрип, и рыжий блеск и коридора дым,
обваливаясь шарканьем и говором воды, 

заваливает сплетнями гостиничный прибой,
влипает в уши, серу рвёт - тобой, тобой, тобой. 

Ссыхаясь в номер втянуто со льда моё пальто,
с мороза пальцы к горлу, как ветки подо льдом. 

Лежим. В мясной торговле потушен пульс не так,
как вытянутым штепселем тьма отбивает такт. 

Густая сырость льнёт с плеча к неряшливым губам
убийственной солдатской потливостью рубах. 

Рогожей пахнет ночь мертво, и липнут звёзды
в окно, на кашель, одеял холодные пуды. 

Фонарь, взмахнувши площадью, на форточке повис,
движет, движет мрак и лясканье, и визг. 

Ночь одинока, как мороз, просунутый в окно,
в дрожь одури, в шипенье губ, на поцелуев дно.