|
Всего несноснее презренье,
Которым платят за любовь;
Тогда и жизнь - не жизнь: мученье;
Тогда под тяжестью оков
Злосчастный вмиг изнемогает;
Он стонет, сохнет, воздыхает,
В безмолвьи горьки слезы льет
И вдруг с отчаянья умрет.
“Жестокая! - кричит в отперто
Окошко рыцарь Гулливер. -
Моё намерение твердо:
Решился я - умру теперь!
Умру, сокроюсь в мрак могилы!” -
Сказал и, все собравши силы,
Вспрыгнул он на окно - стоит -
И быстро сверху вниз… глядит.
Настал обеда час; любовник,
Себя дивяся, вопросил:
“Как? Я - ещё я не покойник?”
(Тут нож он со стола схватил.)
“Тебе готова, Нина, жертва:
Увидев Гулливера мертва,
Познаешь, как тебя любил!” -
И ножик рыцарь… в хлеб вонзил.
Потом, накушавшись досыта,
Опять о смерти вспомнил он.
“Не будешь мною, смерть, забыта,
Скончаю жизнь, прерву мой стон;
Скончаю не ножом, не гладом,
А как мудрец афинский*) - ядом!” -
И тотчас выпил он до дна
(О ужас!) целый штоф… вина.
“Чего ж ещё на свете медлю! -
С досадой Гулливер вскричал. -
Подайте молот, гвоздь и петлю;
Довольно, бедный, я страдал!
Свершилось! Боле жить не смею;
Пускай меж небом и землею
Меня увидит мой предмет!”
И вот висит… его портрет.
“Нет, мешкать долее не буду! -
Он мыслит. - Долго ли терпеть?
Я Нины ввек не позабуду:
Итак, пора мне умереть.
Геройской дух явлю на деле:
Пойду и задушусь - в постеле,
Не встанет Гулливер с одра!”
Пошёл и… проспал до yтpa.
—
|
|